Идеальная копия: второе творение - Страница 37

Вольфганг ухмыльнулся.

– Вы просто гениальны.

Без остановок они доехали до Роттваля, где Чем и Свеня уже поджидали их на вокзале, и приветственно замахали им своими мобильниками. Через десять минут Вольфганг и Свеня сели в скорый поезд до Штуттгарта, где пересели на другой поезд, прямо на Берлин.

Арне Маитланд сидел во дворе дома посреди собрания модельных машинок и кормил салатом черепаху по имени Кусочек. Он даже не взглянул вверх, когда перед ним остановился трескучий мопед с блестящим, хромированным мотором. Он знал большого мальчика, который сидел на мопеде и сердито хмурился. Это был Марко, который раньше гулял со Свеней. А теперь ему надо было говорить, что ее нет дома, когда он звонит, даже если это неправда, просто потому, что она больше не желала о нем ничего знать.

– Привет, Арне, – сказал большой мальчик, – Свеня дома?

Арне показал ему язык.

– Нет.

– А где же она?

– Не скажу. – Кусочек засунул голову обратно в панцирь. Ему и там было хорошо.

Марко слез с мопеда, прислонил его к столбу и сел рядом с Арне. Он носил черную кожаную куртку и кожаные штаны с заклепками, как настоящий мотоциклист.

– С меня довольно, – сказал он, – тогда я буду сидеть здесь, пока она не вернется.

Арне почти захлебнулся от смеха.

– Тебе придется ждать долго, – прыснул он, – она ведь поехала к нашей старшей сестре в Берлин со своим новым другом и вернется только на следующей неделе.

Глава 13

Они прибыли в Берлин незадолго до полуночи. Ирена и ее муж Лео встретили их на вокзале, что очень успокоило Вольфганга, поскольку вокзал кишел всякими неприятными личностями. Затем они долго ездили по бесконечным ущельям домов немецкой столицы, которая даже не собиралась отправляться ко сну. Так же, как и ее обитатели, немногим позже Вольфганг и Свеня сидели на уютной кухне Франков, смотрели, как Ирена готовит спагетти, и не успела она слить воду от макарон, как в кухню один за другим прошлепало четверо детей и две собаки. Пока дети обнимались с тетушкой, собаки внимательно обнюхали затерявшегося среди них незнакомца – Вольфганга, – великодушно позволили ему погладить себя и по знаку хозяина переместились на смятое собачье покрывало в углу комнаты.

Спагетти с острым соусом были просто отличные. Лео и Ирена казались искренне рады гостям, а история о побеге Вольфганга из дома глубоко потрясла их.

– Но, Вольфганг, – заметила Ирена, – ведь твои родители, несмотря ни на что, страшно перепугаются за тебя. Может, нам стоит послать им весточку, что с тобой все в порядке?

Вольфганг покачал головой:

– Я оставил записку на моем письменном столе, что должен разрешить одну проблему и вернусь через несколько дней. Ее невозможно будет не заметить.

– Хорошо, – Ирена удовлетворенно кивнула. Несмотря на то, что она была брюнетка, а не блондинка, она была на удивление похожа на Свеню. – Тогда давайте я покажу вам вашу комнату. Сейчас уже достаточно поздно.

Листочек, который Вольфганг оставил на своем столе, спокойно лежал там до следующей ночи. Затем кто-то резко распахнул дверь в комнату, и отец Вольфганга прокричал в темноту: «Вольфганг? Ты здесь?» Ответа, конечно же, не последовало, и он ушел, оставив дверь открытой.

Когда немногим позже доктор Лампрехт, семейный адвокат, вошел в дверь, по дому потянулся сильный сквозняк. Листок с успокаивающей запиской слетел на край письменного стола, ненадолго повис между стенным шкафом и столом и упал в тоненькую щелочку за школьным портфелем.

Возможно, его можно было бы найти и там, если бы приложить немного усилий при поиске. Но этого никто не сделал. Два быстрых взгляда на кровать и письменный стол, быстрый обзор, длящийся не более двадцати секунд, – вот и весь поиск.

Доктор Лампрехт торчал в кресле и потел. Тоненькие серебристые струйки пота бежали по его вискам и стекали с щек, собираясь в тщательно выбритой эспаньолке.

– Не исключена возможность похищения с целью выкупа, – объяснял он, – ты состоятельный человек, Ричард. А эта неприятная история с газетой произвела много шума и привлекла к вашей семье внимание не тех людей… Да, это возможно.

Доктор Ведеберг даже не слушал его. Он стоял в центре комнаты и томился в собственном соку. Если долго смотреть на него со стороны, можно было увидеть, как над ним поднимается темная дымка.

– Но почему ты хотя бы не запомнила номер машины, Юлия? – в который раз за этот вечер прогремел он.

Его жена сидела в другом кресле, морщины ярости пролегли на ее лице так глубоко, что казались нарисованными.

– Хотела бы я знать, сколько номеров машин ты сам помнишь наизусть. Даже своего не знаешь.

– Но поверить какому-то проходимцу, только потому, что он пришел к тебе в униформе! Правда, я всегда думал, что ты…

– Если речь идет действительно о похищении, – прервал его доктор Лампрехт, – похититель скоро объявится сам. Мы должны подготовиться к этому заранее. Магнитофонная запись разговора…

Доктор Ведеберг снова принялся ходить взад-вперед.

– Никакое это не похищение, – с уверенностью сказал он, – мальчишка просто сбежал. С этой девушкой. А мы даже не знаем, как ее зовут.

– Свеня, – спокойно сказала мать Вольфганга – он упоминал ее имя.

– Не самое обычное имя. Нам не должно составить труда выяснить фамилию. – Он задумчиво посмотрел на часы на стене. – Можно позвонить директрисе. Или кому-нибудь из родительского комитета. Или…

– Но только уже не сегодня, Ричард, – сказала его жена и встала с кресла.

На следующее утро Вольфганг все так же не мог поверить, что все это ему не приснилось. Они сидели за огромным круглым столом из светлого дерева на заполненной светом широкой кухне, через окно которой виден был зеленый сад на одной из крыш, а за ним открывался вид на невероятное море домов. Стол был завален бутылками молока, коробками хлопьев, мисками со свежими булочками и фруктами, кроме того, на нем стояли штук двадцать разнообразных банок с джемом, медом и другими конфитюрами, и, кроме того, колбаса, и сыр, и апельсиновый сок, и творог, и вообще все, что только можно было вообразить для завтрака. Они, смеясь и болтая, наелись до отвала, а вокруг кипела жизнь, старшие дети ругались, младший вопил, собаки схватились за изгрызанный мячик. Если в мире существовал рай, он немногим отличался от того, что творилось на кухне Франков в то утро.